[Letaro]

Вот и сдохли мои каникулы. Началась взрослая жизнь. Ууу, страшно.

Oh, Good Lord, теперь каждое утро вставать в шесть. Они охренели - занятия в под девятого, как в школе. Блин. Ездила на практику, познакомилась еще с кучей народа. С двумя девчонками перед проффессорским туалетом хавали на троих два бутера, одно яблоко и один нектарин. Почему перед таулетом? А мы там руки мыли. А все остальное уже не важно. Вот так всем мимо проходящим и сообщали.



Но все таки выделенка - мировая штука.



Начала заново писать фик "Boys next door". Почему название по-английски - потому что по-русски я такое уже где-то видела. Правда, не в слеше. Хм. Начепятала первую главу, показала Аилин - вроде понравилось. НЕ СМОТРЯ НА ТО, ЧТО ЭТО СЛЕШ, она сказала, что ждет продолжения. Нда.

Глава - нудятина полная, и к тому же мрачная. Но так нужно для развития сюжета.

Вот я ее сейчас сюда и выложу. В комменты. Кто хочет быть моей слешной бетой - пожалста, только, конечно, если вы знаете, за что беретесь. Мне бета нужна, мне без нее одиноко.

@музыка: какая-то радостная до тошноты хрень по радио.

@настроение: нормальное, чего уже давно не было.

Comments

[Letaro]

Такс, это первая часть:

Название: Boys next door

Рейтинг: примерно R/pg-13

Жанр: Ангст, роман

Пейринг: сами потом догадаетесь.

1. Замечательная жизнь.





Безумный горный поток жизни внезапно влился в ровную и гладкую долину без порогов и острых камней. На дно лег песок, смешанный с мягким и нежным на ощупь илом, берега покрылись бархатом травы. Встречались, правда омуты, где стоячая и пугающе глубокая вода наполовину зацвела, покрылась по краям острыми зарослями камыша и осоки, но если их не трогать, то его новую жизнь можно было с уверенностью назвать замечательной.

Просто-напросто Гарри Поттер наконец-то покончил с Вольдемортом.

Когда он открыл дверь, его встретила заведомо пустая прихожая. А иначе и быть не могло – ведь Гарри уже с год живет в полном одиночестве. Поэтому на вешалке висят только его пальто, а на полочке для обуви стоят только его ботинки и кроссовки.

Возможно, кому-то от этой одинокой пустоты захотелось бы взвыть в голос, но только не Гарри. Он упивался своим одиночеством, как любовник упивается сладостью губ дамы своего сердца.

Он привычно кинул осеннее пальто на вешалку, автоматически поставил на место ботинки и ступил в мягкие домашние тапочки, ожидавшие его возле двери как преданный пес (или два пса, как вам будет угодно). Он прошел на кухню, где от сквозняка хлопала неплотно прикрытая форточка.

За окном текла оживленная вечерняя автострада. Суетливая жизнь. Центр Лондона.

Гарри опустил жалюзи и отвернулся. Незачем заглядывать в окна его спокойного мирка.

Он поставил чайник и открыл холодильник в поисках сковородки с вчерашними спагетти. За спиной затрезвонил телефон.

Он со вздохом захлопнул дверцу в царство холода и снял трубку:

- Да.

- Гарри? Привет, это Рон. – Голос друга звучал немного смущенно и глухо.

- Привет, Рон. – Отозвался в свою очередь Гарри, прижимая электронную трубку плечом к уху и возвращаясь к холодильнику.

- Как у тебя дела? – Поинтересовался тот.

- Ничего. – Гарри не мог винить друга за то, что они так долго не общались, что даже не знают, как друг у друга дела. – А у тебя? Как Гермиона?

- Хорошо. – Рон замялся. – Как раз о Гермионе: мы хотели бы пригласить тебя на ужин в выходные. Ты свободен?

Конечно же он был свободен. У него нет никаких планов на выходные.

- Нет. Извини. – Пожал свободным плечом Гарри. – Я не смогу.

- Жаль. – Кажется, Рон действительно расстроился.

- Да. Мне тоже. Передай привет Герми и крепко ее поцелуй. – Гарри включил плиту под сковородкой. – От меня.

- Хорошо.

- Ну давай тогда.

- Пока.

Гарри повесил трубку обратно в аккумулятор на стене и уселся на кожаное сиденье табуретки. Черный квадрат телевизора молчал, но Гарри редко его включал, так что он собой представлял здесь лишь необходимый предмет декора. На стене висела подаренная Гермионой картина с натюрмортом – какие-то экзотические фрукты и графин. Банально, но зато уместно. И в этом вся Гермиона.

Чайник заботливой фирмы Тефаль тоже подарила она. Золотого цвета, гармонирующий с теплой кремового цвета кафельной плиткой над раковиной и плитой. Еще были какие-то пустяковые, но жутко полезные кухонные полотенца, прихватки в тон и сковороды, но это уже было дело рук миссис Уизли.

Интересно, какой бы была его кухня, если бы Гермиона выбрала его, а не Рона? Такой же, как и в «Ласках» - домике, где они поселились с Роном после окончания школы? Или же сам факт, что Гермиона выбрала Гарри, изменил бы всю эту реальность настолько, что и жизнь их была бы другой? Какой бы она тогда была?

Гарри решил не думать над этим. Какая теперь разница, выбор был сделан, и повернуть назад уже нельзя. Тем более, что Гарри очень счастлив жить так, как он живет сейчас.

И он почти счастлив за своих друзей. Они все обрели то, к чему в душе стремились, хотя. Конечно, для семикурсника Гарри было бы странно, что он найдет покой в полном и глухом одиночестве. Но Гарри уже давно не семикурсник, ему уже все двадцать, и война давным-давно окончилась. И все наконец-то оставили его в покое.

Быстро поужинав, Гарри отправился спать.

[Letaro]

* * *

Сон окончился внезапно и непонятно, просто оборвался.

Что ж. Оно, наверно, к лучшему.

Постаравшись позабыть приснившееся, он выполз из постели и направился в ванную. В зеркале (благо, не магическом, и потому молчащем) отразился слегка небритый, но вполне благополучный молодой мужчина.

Времена, когда его лицо было чересчур бледным и изнеможенным, явно прошли, так же как и круги под глазами. Все в этом мире когда-нибудь кончается.

Он включил воду и влез под душ, смывая с себя холодную и липкую испарину сна. Вода согрела и окончательно разбудила, прогоняя тяжесть в веках. Гарри вымыл голову, побрился, замотался по пояс в полотенце и отправился готовить себе завтрак.

Настроение было ровным, солнце светило сквозь щели в жалюзи, яичница оказалась как раз такой, как надо. А по-другому и быть не могло. Гарри уже давно научился находить эту хрупкую золотую середину самообладания, возможность выровнять свое настроение так, что бы все казалось ровным и устойчивым. Иначе он бы просто сошел с ума.

На улице начиналась осень, наполняя небо пронзительной высокой синевой. Когда-то давно от этой синевы у Гарри захватывало дух, сейчас же он просто отметил, что дождя не предвидится и сел в машину – синий, немного подержанный, но не потерявший от этого лицо «вольво». От чего-то он предпочитал аппарированию наземный транспорт.

Простояв примерно с час в обычных для этого времени пробках, Гарри таки подъехал к Министерству. Скрыв машину заклятием Незначимости, он прошел обычным путем в серое, ничем неприметное здание.

В главном Холле, встречавшем до войны посетителей роскошным до вульгарности фонтаном, все давно переменилось. Очевидно, маггловская цивилизация каким-то образом добралась даже сюда – чисто деловой облик обычного офиса современного Лондона преобладал над остатками былой роскоши. Как ни странно, но министерские мантии и даже гоблин, ведущий учет, вписались сюда идеально.

Гарри пересек зал по черному глянцевому паркету, зарегистрировал палочку и отправился на третий этаж, где располагался его кабинет. В лифте он нос к носу столкнулся с Заббини, работающем на четвертом, в отделе Иностранных Индульгенций, но промолчал, равно как и темноволосый бывший слизеринец.

Уже давно не имеет значения, кто кем когда был, ведь это просто прошлое.

- Привет, Гарри. – Невилл поднялся с крутящегося стула за своим столом и подошел к бюро, стоящем за его спиной. Он достал несколько синих пластиковых папок и вручил их бывшему однокурснику. – Вот, сегодня с утра принесли. Разберись, тут несколько договоров о переформировке ну и так далее. Постарайся успеть к послезавтра, ладно?

Гарри кивнул, перехватив папки поудобнее. Невилл смущенно улыбнулся и отвязал письмо с совиной лапки, чья обладательница уже пару минут кружила над его головой. Гарри в который раз порадовался, что отказался от работы начальника Отдела Военных преобразований. Кошмарная работа – ни минуты отдыха.

Сам же Гарри, уставший от беспокойного аврорства, занял эту ленивую и размеренную бумажную должность. Конечно, он так бы мотался по свету, до скончания века разыскивая оставшихся Упивающихся. Ему, как Гарри Поттеру, поручали самые сложные задание, и, не открой он для себя это место, сейчас бы опять летел в какой-нибудь Гонолулу по следам каких-нибудь Булстроу.

* * *

После обеда к нему зашел Перси Уизли, после смерти Фаджа вернувшийся в родное семейство с покаянием. Сейчас он был главой министерства, и, честно говоря, Гарри был немало удивлен столь значительным визитом.

Перси чинно сложил руки на груди и провозгласил:

- Гарри, мама и папа устраивают банкет, посвященный одному знаменательному событию, которое скоро будет провозглашено. Мы хотели бы видеть тебя на нем, ведь ты – член нашей семьи и....

Перси продолжал вещать дальше, но основную суть Гарри уже понял, а потому не слушал. Он терпеливо дождался конца речи:

- Хорошо, Перси, я приду. Когда это будет? И какого рода торжество?

- Я же сказал, что это пока секрет. А торжество будет в октябре. То есть через месяц. – Перси как-то сразу подрастерял свою официальность.

- Замечательно. Я буду. – Вежливо отрезал Гарри, возвращаясь к работе.

Перси еще что-то пробубнил и скрылся в кабинете Невилла.

Полностью погрузившись в ценные бумаги, Гарри забыл о торжестве уже через пять минут, а посему не успел особо задуматься о его причине.

* * *

После работы Гарри решил немного прогуляться. Он оставил машину на стоянке возле дома, а сам отправился в ближайший парк.

Осень уже одела листву в гриффиндорские цвета, уходящий день раскрасил небо нежной акварелью осеннего заката. Гарри брел по дорожке, аккуратно огибая мамаш с колясками и собачатников, выгуливающих своих питомцев. Ему нравились такие места за их тишину и спокойствие, а еще за то, что здесь можно гулять в одиночестве.

Он вышел на берег небольшого, обложенного камнем по краям прудика, в котором плавало семейство уток, неизвестно по какой причине до сих пор не сменивших туманную Англию на какой-нибудь южный курорт. Гарри уселся на зеленую деревянную скамейку и вытянул вперед ноги.

В таких местах волшебники и неволшебники становились просто людьми, приходящими сюда на свидания, проветриться или выгулять домочадцев. Здесь Гарри забывал полностью о волшебном мире, ощущая себя обычным среднестатическим добропорядочным магглом, как и большинство живущих в Англии. Будь его воля. Он бы и стал таким.

Мимо по дорожке пронеслись играющие в салки дети. Гарри ухмыльнулся – он никак не мог представить себя папашей подобных существ. Он даже не мог представить себя просто женатым. От мысли, что он посвятит свою жизнь кому-то еще, будет зависеть от него, испытывать страсть или любовь, он приходил в недоумение. Он не смог бы так. Он слишком хорошо знал, что это такое – чувствовать ответственность за другого человека, что такое потерять его. Его одиночество полностью его устраивало. В его новой, такой упорядоченной жизни не было места чему-то беспокойному, как эти дети или как интрижки, которые сплошь и рядом заводились в Министерстве.

Нет, Гермиона не зря не выбрала его. Она всегда понимала, что к чему, и, возможно, он даже должен быть ей благодарен за то, что она не обременила его супружескими узами или просто любовью.

И он даже не чувствует себя покинутым друзьями, ведь он не может их винить – каждому свое счастье.

Большой, изящный и сильный пес черного цвета промчался мимо вслед за детьми. В его движениях была особая сила и грация, и что-то неуловимо знакомое...

Только сделав пару шагов навстречу псу, Гарри сумел понять, что это не Сириус – на лбу пса была белая отметина.

- Это не Сириус. – Сказал он сам себе и пошел в противоположную сторону по дорожке.

Сириус мертв. Как это было глупо – подумать, что это его крестный. Прошлое отрезано пропастью отрицания, а мертвые не возвращаются. И он уже не подросток, победивший Вольдеморта и не знающий. Куда теперь податься.

Гарри дал себе слово, что будет крепче держать себя в руках, а то так и до нервного срыва недалеко, а этого ему не нужно, на работе завал....

[Letaro]

* * *

Тем не менее, почему-то только войдя в квартиру, он перевел дух. Он дома. Он любит эту квартиру, потому что это ЕГО квартира.

Он уже и не помнил, когда в последний раз он приглашал кого-нибудь к себе. У него даже гостевые тапочки, купленные специально для таких случаев, так и лежали в шкафу в целлофановой упаковке, дожидаясь своего часа.

Не то, что бы Гарри был таком нелюдимым или не любил людей, но почему-то ему не нравилась мысль о том, что кто-то может посетить его личное пространство. Как-то после того как его навестил Рон, он часа два расставлял все по местам обратно.

Конечно, его можно назвать мелочным. Или даже педантом. Но разве не это – основа его прочной благополучности?

Гарри нравилось это словосочетание. Оно приятно перекатывалось на языке. Оно давало привкус весомости и значимости. Оно лилось бальзамом на его истерзанное сердце до тех пор, пока не обволокло его полностью. Ему так было даже лучше – чувствовать себя защищенным от мелких и крупных невзгод. Он научился отгораживать свои чувства так же, как научился отгораживать свой разум на шестом курсе.

Его дом, его квартира была сосредоточием прочной благополучности. Его второй чехол. Если бы Гарри изучал русскую маггловскую литературу, он бы обязательно наткнулся на чеховского «человек в футляре». И, наверно, ему бы понравилась эта идея. Но он не читал.

Гарри поставил вариться купленные по дороге домой сосиски. Что бы скоротать время ожидания, он решил разобрать одежду и белье, которые ему нужно постирать завтра. Завтра суббота, а значит, у него будет время заняться стиркой и прочими делами.

Он перебрал одежду в ящиках комода, отложив джинсы, пару брюк и несколько рубашек. Добавил что-то из белья. И машинально отметил, что неплохо бы завтра погладить комплект постельного, что бы поменять это, на котором он оставил пятна одной из «мокрых» ночей – досадного недоразумения, все еще случавшегося с ним не смотря на то, что подростковый период у него давно закончился. Возможно, это было из-за того, что он уже давно ни с кем не спал – но в последнее время (а точнее год) он сторонился случайных связей, которые почему-то начали вызывать у него отвращение, а к серьезным он был пока не готов.

Кинув вещи в корзину для грязного белья, он вернулся на кухню и сел ужинать.

* * *

На следующее утро Гарри первым делом погрузил белье в стиральную машину и сел за документы, которые вчера прихватил с работы домой. Он должен был к трем часам дня завести их Министерство, а заодно и закупиться продуктами на неделю на обратной дороге.

От работы его оторвал телефонный звонок. На определителе, стоявшем в гостиной, высветился номер Рона. Или Гермионы. Их обоих.

Гарри нехотя снял трубку:

- Да?

- Гарри, привет. – Поздоровалась Гермиона, и Гарри подумал о том, как давно он не слышал ее голоса.

- Привет, Гермиона. – Гарри удержал вздох и перевел дыхание.

- Я насчет ужина. Ты приедешь? – Она никогда не признавала церемонных и вежливых «как дела» и «чем ты занят», которыми изобилуют разговоры некогда близких друзей. Она всегда говорила с ним так, словно они виделись пол часа назад.

- Нет, наверное.- Он посмотрел в окно. – У меня куча дел на сегодня.

- И ты никак не успеешь освободится? – С подозрением осведомилась подруга.

- Скорее всего, нет.

- С чего это ты стал так занят Гарри? – В ее голосе слышалось нечто похожее на грусть и раздражение вместе.

- С тех пор, как работаю в Министерстве. – Вежливо ответил он. – Гермиона, давай как-нибудь в другой раз, ладно? Обещаю, что к следующим выходным я освобожусь.

- На следующие выходные мы уезжаем на побережье. Тогда уж через выходные. – Вздохнула Гермиона.

- Жаль, что так получается.

- Да, и мне жаль, что ты прячешься от внешнего мира, Гарри. – Кажется, Гермиона все таки сорвалась. Она никогда не отличалась терпением в том, что касалось ее лучших друзей. – Обложился своими документами, словно возвел вокруг себя крепость. Ты скоро станешь таким же как Перси, Гарри Джеймс Поттер. – Предупредила она. – Разве ради этого я вытаскивала тебя из передряг, в которые вечно вляпывалась твоя задница, Гарри?

- Это моя работа, Гермиона. – Он пожал плечами. – Я так живу. Мы все взрослеем.

- Но не все становимся такими занудами. Ладно, - перевела дыхание Гермиона. – Я позвоню тебе потом. Не забудь об ужине!

- Пока. – Попрощался Гарри.

- Не забудь об ужине! Пока.

Гарри посмотрел на часы. Пол второго. Значит, нужно заканчивать.

* * *

Вернувшись домой, он рассортировал продукты по полкам. Когда-то давно, наверное, миллион лет назад, Дурсли не позволяли даже заглядывать в холодильник, не говоря уже о том, что бы отрезать себе колбасы на сэндвич или внепланово съесть йогурт. Он даже вкус шоколада до конца познал уже в Хогвартсе, а так ему иногда перепадала возможность купить что-то в школьной столовой, когда он накапливал достаточное количество пенсов, выпавших из кармана Дадли по невнимательности. Сейчас же Гарри и представить себе не мог, как он тогда жил. Все нормальные дети нуждаются в определенном количестве сладостей.

Впрочем, он уже давно не переживал по этому поводу.

Разгрузив стиральную машину и развесив белье сушиться, он погладил и перестелил белье на кровати. Белье было белое, льняное, такое, которое в детстве доставалось только Дадли. Сейчас же Гарри мог купить себе и шелковое, но ему самому оно нужно не было, да и впечатлять им было некого.

На сегодня большая часть дел была сделана. Гарри сварил себе кофе и уселся с чашкой в руках в гостиной, включив музыку. Его гостиная ему очень нравилась. В теплых красно-коричневых тонах, с пушистым ковром на полу, мягким диваном и бессчетным количеством подушек на нем – воплощение мечты его детства, уставшего в равной степени и от роскошного золотого с алым, и от аскетического коричневого с зеленым (в таких тонах была гостиная тети Петунии).

За окном моросил дождик – неизбежный атрибут осени в середине сентября. Диск кончился и воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком капель по стеклу. Гарри отхлебнул кофе и подумал о Роне с Гермионой. Может быть, и зря он отказался от приглашения. Но и в их доме он чувствовал себя достаточно лишним, что бы испытывать чувство неловкости. Этот дом был полностью Рона и Гермионы, в нем не было ничего от Гарри, не смотря на его подарки к новоселью. В нем не было ничего от дружбы гриффиндорской Троицы, от которой, несмотря на все различия, несло чем-то одинаковым. Рон и Гермиона нашли свое пространство, и Гарри удивлял тот факт, как они еще сами не поняли, что их лучший друг туда не вписывается.

Впрочем, у Гарри не было причин на них злиться или обижаться. Они вели себя практически идеально, именно он от них отгораживается, поэтому Гарри не должен испытывать чувство обиды и предательства.

Старая, суматошная, полная боли и кошмаров жизнь постепенно забывалась, стиралась в памяти. Гарри все меньше и меньше ощущал себя великим Гарри Поттером, спасшим мир. Время жутких снов, воспоминаний, горечи потерь утекало назад, тускнея.

Гарри нравилось то, что он исчезает в толпе. Он так устал за время войны от крови. И ему было плевать, что семнадцатилетний Гарри Поттер мечтал о любви и прочих банальностях. В конце-концов, он уже давно не подросток.

Именно поэтому он заснул с мыслью о том, как ему нравится его замечательная жизнь.



Ну, как я уже говорила:

1. Текст не беченый. Заметите стилистические ошибки и прочее - сообщайте

2. Текст нудный.

3. Текст мрачный.

4. Текст короткий.

5. И слеша пока нет. Но будет.