огнем, мечом и кирпичом
Знаете, чем чаще я повторяю своему отцу - по телефону, в живую, сквозь слезы, равнодушно, насмешливо, издеваясь, умоляя, упрашивая, как ребенка - что предпочла бы жить без его вмешательства в мою жизнь - опустим шизоидные подробности наших разговоров, начиная с "папа, уйди" и заканчивая " - я хотела убить тебя, ты знаешь? - я знаю, так убей меня" -
тем больше я осознаю ужас своего положения.
Возможно, я не могу убедить его оставить меня в покое, потому что сама не до конца верю в свои слова.
Просто я произнесла это уже столько раз, что это стало бессмысленным. Это похоже на то, как будто смотришь на себя со стороны. И тебя коробит, коробит, что этой девице с сигаретой в руке, с пустыми и одновременно жестокими глазами приходится это говорить собственному отцу. Что из ее рта вылетают такие слова. Что все это неправильно. Что должно быть как-то по-другому, но прошло слишком, слишком много времени, что бы начать что-то менять.
Это слишком длительное безумие, оно опутывает, утягивает, как трясина.
----
Спустя несколько часов после я все еще улыбаюсь. Мне все еще хочется жить.

тем больше я осознаю ужас своего положения.
Возможно, я не могу убедить его оставить меня в покое, потому что сама не до конца верю в свои слова.
Просто я произнесла это уже столько раз, что это стало бессмысленным. Это похоже на то, как будто смотришь на себя со стороны. И тебя коробит, коробит, что этой девице с сигаретой в руке, с пустыми и одновременно жестокими глазами приходится это говорить собственному отцу. Что из ее рта вылетают такие слова. Что все это неправильно. Что должно быть как-то по-другому, но прошло слишком, слишком много времени, что бы начать что-то менять.
Это слишком длительное безумие, оно опутывает, утягивает, как трясина.
----
Спустя несколько часов после я все еще улыбаюсь. Мне все еще хочется жить.

утютю)
хлюпхлюпхлюп.
шмыгщмыг)