огнем, мечом и кирпичом
Я не хочу
говорить с тобою сейчас,
даже не слыша звук
твоего голоса.
Я не хочу
отбивать пальцами ритм,
даже не открывая рта,
задавать вопросы.
Но,
я иногда отвечаю
на что-то, бывшее однажды похожим на
любовь,
на
смех,
на
радость,
на
что-то теплое.
Чем-то, бывшим однажды похожим на
печаль,
на
презрение,
на
ненависть,
на
что-то вроде издевки.
Ты думаешь, это легко
улыбаться тебе в ответ, делая
вид, что ничего не случилось,
что прошлого - нет?
Да, это легко, и даже сомнительно
весело,
но вместе с тем попахивает,
воняет моей-твоей фальшью,
теми днями, когда я
сидела с телефоном в руке
и с отчаянием думала,
что, блять, это никогда не закончится.
Что ты пробралась мне под кожу.
И что я никогда не смогу не узнать тебя
среди того десятка тысяч тех, кто
обитает здесь.
дышит с нами одним
электронным воздухом,
пачкает с нами одним
напечатанным смыслом,
и я была
совершенно права,
и так смешно ошибалась.
Я просто хотела сказать, что все это для меня - давно надоевшая, вышедшая из моды драма, и ни во что другое превратиться не может, что бы мы с ней не делали.
говорить с тобою сейчас,
даже не слыша звук
твоего голоса.
Я не хочу
отбивать пальцами ритм,
даже не открывая рта,
задавать вопросы.
Но,
я иногда отвечаю
на что-то, бывшее однажды похожим на
любовь,
на
смех,
на
радость,
на
что-то теплое.
Чем-то, бывшим однажды похожим на
печаль,
на
презрение,
на
ненависть,
на
что-то вроде издевки.
Ты думаешь, это легко
улыбаться тебе в ответ, делая
вид, что ничего не случилось,
что прошлого - нет?
Да, это легко, и даже сомнительно
весело,
но вместе с тем попахивает,
воняет моей-твоей фальшью,
теми днями, когда я
сидела с телефоном в руке
и с отчаянием думала,
что, блять, это никогда не закончится.
Что ты пробралась мне под кожу.
И что я никогда не смогу не узнать тебя
среди того десятка тысяч тех, кто
обитает здесь.
дышит с нами одним
электронным воздухом,
пачкает с нами одним
напечатанным смыслом,
и я была
совершенно права,
и так смешно ошибалась.
Я просто хотела сказать, что все это для меня - давно надоевшая, вышедшая из моды драма, и ни во что другое превратиться не может, что бы мы с ней не делали.